городская байка от dv-gazeta.info
В Покровском районе Днепропетровской области, на самой границе с Донетчиной, в пойме извивающейся полукругом речки Волчьей раскинулся живописный лесной массив (нынче это государственный национальный заказник). Доехать туда можно на маршрутке из Новомосковска за два с половиной часа. Дибровский лес не всегда рос на этом месте. До середины XIX века там была степь с редкими вкраплениями рощ, и лишь в 1863 году селекционер-естествоиспытатель Виктор фон Граф со своими учениками посадил там деревья – преимущественно сосны и дубы, быстро набравшие рост.
Территорию леса, помимо рек Соленой, Волчьей, Нижней Терсы и Гайчуры, перерезают яры и балки, а густая сень создает под кронами таинственный полумрак. Такой ландшафт позволяет укрываться в лесу длительное время, не обнаруживая своего присутствия. Неудивительно, что во время гражданской войны 1018-1921 годов этот лес стал опорным пунктом армии Махно, откуда он и начал свою борьбу с режимом, а в соседнем селе Великомихайловка получил прозвище Батьки. В годы Великой отечественной войны в Дибровском лесу укрывались партизаны.
Жители Великомихайловки сохранили немало легенд о Дибровке. Если верить некоторым из них, то в Дибровском лесу был обустроен огромный тайник, в котором махновцы хранили оружие, боеприпасы и повстанческую казну.
В 2013 году в днепровском издательстве «Баланс-клуб» вышла замечательная, хотя и тоненькая, в 90 страниц, книга Бориса Ковтонюка «Легенды Дибровского леса», в которой краевед собрал ряд преданий, касающихся махновских сокровищ. Некоторые упомянуты и в других изданиях. Хотя рассказы о них полны противоречий.
Не секрет, что Махно имел тайники и в других регионах, поскольку прятать повстанцам было что. А в Дибровском лесу, соответственно, хранились запасы, экспроприированные на Екатеринославщине. Среди них – оружие, драгоценности и деньги деникинского обоза, захваченного в октябре на станции Синельниково (золото предназначалось для иностранных союзников белого движения); раритеты екатеринославского ломбарда, присвоенные во время захвата города в октябре 1919 года, откупные деньги Екатеринославского купечества, на которое Махно наложил денежную контрибуцию.
Всё это добро и захоронили в Дибровском лесу. Однако где именно – было загадкой даже для ближайших соратников неукротимого атамана. Ковтонюк в качестве возможного места захоронения сокровищ подозревал дно реки Волчьей. Жители же Великомихайловки называют некую пещеру близ Щусева колодца. Колодец этот был знаменит тем, что Федор Щусь, бывший моряк и боксер, сколотивший в лесу свою банду, а позже присоединившийся к Махно, сбрасывал в него трупы. А еще любил минировать источники воды. Однако где этот колодец и пещера находились, уже никто не помнит. Упоминается и четырехсотлетний дуб в восточной части леса, прозванный Дубом смерти. Вокруг лесного ветерана, ствол которого достигал пяти метров в обхвате, ходят свои легенды, и жители села могут много чего рассказать о нем.
Говорят, что такое название дуб получил потому, что якобы на его ветвях махновцы вешали людей, которые сочувствовали советской власти, а тела потом сбрасывали в реку. По другой версии, под этим деревом банда Петренко, которая действовала в Дибровском лесу во времена гражданской войны, расстреляла 24 жителя села. В советское время рядом с деревом в самом деле были найдены останки 24-х человек. Однако странность состояла в том, что все они были похоронены в сидячих позах, и этот факт породил новую легенду – якобы это стражи легендарных сокровищ, закопанных в полусотне метров севернее дуба.
Впрочем, поскольку схронов у Махно было много, то не исключено, что все три версии легенды имеют место.
В 2002 году Дуб смерти был сожжен неизвестными лицами, и сейчас от него сохранились жалкие остатки – часть ствола, залитого бетоном и опоясанного каменным кругом, над которым укреплен портрет Нестора Махно в черной рамочке.
Впрочем, искать золото в этих местах нынче вряд ли имеет смысл, поскольку частично оно исчезло оттуда еще при жизни батьки. И куда, источники не знают до сих пор. К тому же, практически все клады, как известно, заговоренные, и если не найдена «формула» их открытия (для каждого своя), их и в упор невозможно заметить.
Окончание следует.